Цитаты из русской классики со словосочетанием «ра батка»
Неточные совпадения
— Ну, не буду! — сказал он. — Я очень, очень… ра… Ах! как я глуп…
Закон, закон, закон себе поставим
На ра… на ра… на радости пожить!
На ра… на ра… на радости пожить!
— Ура-а! — кричали москвичи. — Ур-ра!
— Ур-ра! — взревела вся площадь, а лысоватый, запрокинув голову, ударив затылком в грудь Самгина, слезливо и тонко застонал:
— Ус-спокойся, папаша! — кричал молодой, звонкий голос. — Воз-звратим пруссаков в первобытное состояние. За нашу армию — ур-ра!
— Ребята! Православному… христолюбивому воинству — ур-ра!
— «Людей, говорит, моего класса, которые принимают эту философию истории как истину обязательную и для них, я, говорит, считаю ду-ра-ка-ми, даже — предателями по неразумию их, потому что неоспоримый закон подлинной истории — эксплоатация сил природы и сил человека, и чем беспощаднее насилие — тем выше культура». Каково, а? А там — закоренелые либералы были…
— «Бла-го-вер-рно-му импе-ра-то-ру…»
— Господа! Мне — ничего не надо, никаких переворотов жизни, но, господа, ура вашей радости, восхищению вашему, огням души — ур-ра!
— Ур-ра-а!
— Ур-ра, филипповцы! Ур-ра-а…
— Ур-ра, — кричал народ вслед ему, а Диомидов, испуганно мигая, жаловался Климу вполголоса:
Тогда Раcific rail road [Тихоокеанская железная дорога — англ.] еще не было, чтобы пробраться через американский материк домой, — и мне пришлось бы отдать себя на волю случайных обстоятельств, то есть оставаться там без цели, праздным и лишним лицом.
— Лихо… черрт побери!.. Тара-та-тта, тара-рарра-ра… та! И-их… Браво, Кухцинский!.. Лихо, Кухцинский!..
— Не от меня теперь за-ви-сит, — нетерпеливо проговорил доктор, — и, однако же, гм, — приостановился он вдруг, — если б вы, например, могли… на-пра-вить… вашего пациента… сейчас и нимало не медля (слова «сейчас и нимало не медля» доктор произнес не то что строго, а почти гневно, так что штабс-капитан даже вздрогнул) в Си-ра-ку-зы, то… вследствие новых бла-го-приятных кли-ма-ти-ческих условий… могло бы, может быть, произойти…
— Дура ты, дура! Куда тебя зря нечистая сила прет… Эх ты, девятиногая буфетчица из помойной ямы!.. Рр-ра-ра! К началу-у, к началу!
— И очень даже просто! Только случая не упустил. А вы говорите: «Та-ра-кан»!
— Рррра-ррр-ра-а! К началу! У нас Юлия Пастраны [Женщина с бородой, которую в то время показывали в цирках и балаганах.] — двоюродная внучка от облизьяны! Дыра на боку, вся в шелку!.. — И пойдет и пойдет…
На «субботах» и «средах» бывала почти одна и та же публика. На «субботах» пили и ели под звуки бубна, а на «средах» пили из «кубка Большого орла» под звуки гимна «среды», состоявшего из одной строчки — «Недурно пущено», на музыку «Та-ра-ра-бум-бия».
— За здоровье дам! Ур-ра!
Одним словом, когда все это узнаешь и представишь себе ясно, то прямо, скажу тебе, чувствуешь, как все это в тебе поворачивается, по — во — ра — чивается…
— Ну, подумай, — внушала мать, — чего — простого? Чудовище! Про-сто-ра, понимаешь?
— Ра-аз! — говорит надзиратель дьячковским голосом.
Общий голос таков, что это народ кроткий, скромный, добродушный, доверчивый, сообщительный, вежливый, уважающий собственность, на охоте смелый и; по выражению д-ра Rollen'a, спутника Лаперуза, даже интеллигентный.
До последнего времени она находилась в ведении д-ра Супруненко, теперь же заведует ею инспектор сельского хозяйства.
В рапорте врача окружного лазарета г. Перлина от 24 марта 1888 г., копию которого я привез с собой, между прочим сказано: «Меня постоянно ужасала большая заболеваемость ссыльнокаторжных рабочих острым воспалением легких»; и вот, по мнению д-ра Перлина, причины: «доставка за восемь верст бревен от 6 до 8 вершков в диаметре четырехсаженной длины производится тремя рабочими; предполагая тяжесть бревна в 25–35 пуд., в снежную дорогу, при теплом одеянии, ускоренной деятельности дыхательной и кровеносной систем» и т. д.
Второе то, что этот же распрекрасный кавалер, мало того, что хочет красоты, — нет, ему подай еще подобие любви, чтобы в женщине от его ласк зажегся бы этот самый «агонь безу-умнай са-та-ра-са-ти!», о которой поется в идиотских романсах.
Но Дубков уже не слушал его. «Трала-ла та-ра-ра-ла-ла», — запел он какой-то мотив.
— Ра-азойтись! — тонким голосом кричал маленький офицерик, размахивая белой саблей. Ноги он поднимал высоко и, не сгибая в коленях, задорно стукал подошвами о землю. В глаза матери бросились его ярко начищенные сапоги.
— Ра-аз! — запели в унисон солдаты и медленно присели на корточки, а Бобылев, тоже сидя на корточках, обводил шеренгу строгим молодцеватым взглядом.
— Ра-авне-ние направа-а!
— Ра-внение на-права-а!
— Je ne demanderais раs mieux que de lâcher cette pauvre fillete, mais vous savez — le devoir. [ — Я очень рад был бы отпустить эту бедную девочку, но вы понимаете — долг.]
— Ра… кажись, разочаро… ванный… — выговорил наконец Евсей.
А когда же эта «кадриль ли-те-ра-туры»?
Тут у меня еще не докончено, но всё равно, словами! — трещал капитан. — Никифор берет стакан и, несмотря на крик, выплескивает в лохань всю комедию, и мух и таракана, что давно надо было сделать. Но заметьте, заметьте, сударыня, таракан не ропщет! Вот ответ на ваш вопрос: «Почему?» — вскричал он торжествуя: — «Та-ра-кан не ропщет!» Что же касается до Никифора, то он изображает природу, — прибавил он скороговоркой и самодовольно заходил по комнате.
— «Бла-годенствен-н-н-ное и мир-р-рное житие, здр-р-ра-авие же и спас-с-сение… и во всем благ-г-гое поспеш-шение… на вр-р-раги же поб-б-беду и одол-ление…» — и т. д. и т. д.
За ночь слухи о том, что с поездом прибыл странный незнакомец, намерения которого возбудили подозрительность м-ра Дикинсона, успели вырасти, и на утро, когда оказалось, что у незнакомца нет никаких намерений и что он просидел всю ночь без движения, город Дэбльтоун пришел в понятное волнение.
То же движение мы имели случай наблюдать с его стороны по отношению к судье Дикинсону, полисмену Джону Келли, а также к одному из его соотечественников, занимающему ныне очень скромное положение на лесопилке м-ра Дикинсона, но которому его таланты и образование, без сомнения, откроют широкую дорогу в этой стране.
— Прек-ра-сен! — отвечал Фалалей с заглушенными рыданиями.
Недели через две, как был уговор, приехал и Головинский. Он остановился у Брагиных, заняв тот флигелек, где раньше жил Зотушка со старухами. Татьяна Власьевна встретила нового гостя сухо и подозрительно: дескать, вот еще Мед-Сахарыч выискался… Притом ее немало смущало то обстоятельство, что Головинский поселился у них во флигеле; человек еще не старый, а в дому целых три женщины молодых, всего наговорят. Взять хоть ту же Марфу Петровну: та-ра-ра, ты-ры-ры…
— Ты… что это меня держишь? — закричал Гордей Евстратыч, едва удерживаясь на месте. — Ра-азе я… пья-ан… а?..
В самом деле, все многолюдное собрание народа составляло в эту минуту одно благочестивое семейство; не слышно было громких восклицаний: проливая слезы ра-дости и умиления, как в светлый день Христов, все с братской любовию обнимали друг друга…
— На-ра-ра-ра-рам! — фальшиво и умышленно небрежно запел Бобров, отворачиваясь.
Немая и черная, словно окована непобедимой печалью, она что-то ищет в ночи, уводя воображение глубоко во тьму древних верований, напоминая Изиду, [Изида (точнее Исида) — одна из самых почитаемых богинь Древнего Египта, дочь бога солнца Ра, сестра и жена бога Озириса, растерзанного злым богом Сетом.
Пар-ра гнедых, запр-ряжённых с зар-рёю…
— Ра-азве можно так говорить? — откачнувшись, воскликнул Терентий. — Он — благочестивый человек… О нём слава и теперь шире идёт, чем о дедушке твоём… а-ах, брат!
— Ур-ра! — крикнул Кирик Автономов.
— За преуспеяние фирмы «Татьяна Автономова и Лунёв» — ур-ра-а!